Эксперт
Павел Пахомов
руководитель Аналитического центра Санкт-Петербургской биржи
В американской истории фондового рынка до 2008 года был фактически один единственный кризис, имевший собственное название, — это Великая депрессия 1929-1933 годов. Но 2008 год принес еще одно очень неприятное для многих трейдеров и инвесторов событие — Великую рецессию. Именно такое название сейчас можно услышать от историков и аналитиков, которые начинают вспоминать те времена. Здесь, конечно, некоторые могут возразить и вспомнить еще и кризис доткомов 2000-2001 годов. Однако последний касался прежде всего отдельно взятого сегмента — высокотехнологичных компаний, а не всего рынка в целом. Отсюда и пошло название этого кризиса — от английского Dot-com. Хотя справедливости ради следует признать, что тогда «зацепило» не только доткомы, но и многие другие компании.
Детали
Кризис доткомов
Дотком — от англ. Dot-com («точка ком»), обозначающего домен верхнего уровня, на котором зарегистрированы сайты. Кризис доткомов — экономический пузырь, образовавшийся в результате взлета акций интернет-компаний на волне популярности идеи использования интернета для получения дохода. Бизнес-модели таких компаний оказались неэффективными, что привело к волне банкротств. Кульминация кризиса пришлась на 10 марта 2000 года, когда индекс NASDAQ достиг пика в течение торгов, а при закрытии упал более чем в полтора раза.
Но все же высокотехнологичные компании тогда пострадали более всего, и некоторые до сих пор не достигли тех высот, на которых они были в самом начале 2000-х. Так, акции всемирно известной фармацевтической компании Pfizer в 2000 году стоили 50 долларов за штуку, а сейчас — чуть больше 40. А акции ведущей технологической компании Micron Technology, производящей микрочипы, стоят сейчас те же 40 долларов, а тогда их цена достигала 100.
Безусловно, кризис доткомов был самым настоящим, но он обошел Россию стороной, его мало кто у нас заметил. Почему? Да потому, что российский фондовый рынок лежал на тот момент в руинах и все никак не мог отойти от разрушительного кризиса 1998 года. Россия тогда жила своей самостоятельной жизнью, и в отсутствие в стране этих самых высокотехнологичных компаний до иностранного Amazon или Google никому у нас не было дела.
Но вот к 2008 году российский фондовый рынок стал уже неотъемлемой частью мирового финансового рынка, и Великая рецессия прошла и по нашему рынку, и по нашим инвесторам широкой свежевспаханной бороздой. Но изначально казалось, что нас, как говорится, пронесет. По крайней мере наши власти твердо в это верили и где-то с середины 2007 года настойчиво убеждали всех инвесторов, что Россия — это островок стабильности.
Все знали, но никто не верил
На самом деле кризис 2008 года назревал у всех на глазах. Все понимали, что он будет, только непонятно, когда это должно случиться. Откуда знали? Да просто тот, кто был в рынке и следил за ценами, видел, что цены абсолютно на все активы росли… росли… росли… Понимаете, не только на акции, а вообще АБСОЛЮТНО на все активы.
В июне 2008 года мы (здесь я имею в виду себя и еще ряд специалистов-суперпрофессионалов, с которыми мне повезло общаться в то время), предчувствуя недоброе, задались таким вопросом: что купить, если будет полный Армагеддон? Вот именно так и был сформулирован нами этот вопрос! К сожалению, мы на него достаточно точно ответить не смогли, но уже сам факт постановки такого вопроса говорит сам за себя. В попытке найти ответ мы искали какой-нибудь актив, который стоит относительно дешево и которому как бы некуда падать. И что вы думаете? Мы не нашли таких активов ВООБЩЕ! Все активы — и на фондовом рынке, и на товарном, и на денежном — находились фактически на своих исторических максимумах. Вспомните нефть по 150 долларов за баррель — и все станет ясно.
Единственное, что мы нашли из дешевых активов, — это фьючерс на горбыль, торгующийся на Чикагской бирже. Да-да, самый настоящий горбыль, который остается после деревообработки при производстве досок. Есть в мире и такая экзотика! Но сами понимаете — кому этот горбыль нужен?! Короче, с точки зрения перспектив все было совсем плохо, и это было видно невооруженным глазом.
Первый звоночек прозвучал еще весной 2008 года, когда накрылся медным тазом один из крупнейших банков мира Bear Stearns. Накрылся из-за ипотечного кризиса, и тогда всем стало понятно, откуда идет гроза и какая буря может нас ожидать. Но самое странное, что все всё понимали, но при этом никто в кризис не верил. И это касалось не только рядовых инвесторов, но и профессионалов рынка — крупных банков, инвесткомпаний и, что хуже всего, регуляторов — SEC и ФРС в США. Наши регуляторы — Центробанк и ФСФР — впрочем тоже «не чесались» и особого беспокойства не выказывали. Что уж тут говорить о каких-то предупреждающих действиях. И гроза пришла. Она просто не могла не прийти.
Хочется отметить, что российскому фондовому рынку и российскому инвестору малость повезло. Правда это везение связано с весьма печальными событиями — российско-грузинским конфликтом в августе 2008 года. На фоне этого конфликта российский рынок акций резко начал снижаться еще до старта мирового кризиса, который начался 15 сентября с банкротства еще одного монстра американского фондового рынка — инвестиционного банка Lehman Brothers, имевшего к тому моменту 158-летнюю историю.
Но августовское падение не спасло российский рынок от обвала. Я очень хорошо запомнил 15 сентября. В этот день у меня была лекция в Финансовом университете, где я показывал студентам живые биржевые торги. И вот представьте: на экране график ведущего индекса российского рынка, который каждые 5 минут теряет по 1 %. Все как завороженные смотрели на этот график, который стремительно падал в пропасть не останавливаясь. И все это в гробовой тишине — можно было даже ничего не говорить. Все понимали, что мы стали свидетелями какой-то катастрофы. Мы только не знали — какой?
Неконтролируемое падение
Мой опыт прохождения предыдущих кризисов мне здорово в этот раз помог. Я прошел кризис 2008 года вообще без потерь, даже удалось немного заработать. Корить себя за то, что не удалось заработать много, в таких условиях точно не стоит. Когда индексы в Штатах упали на 50 %, а в России — на 80 %. Когда Газпром, монстр российского бизнеса, потерял более 85 % своей капитализации (а ведь он был перед кризисом 3-й компанией мира по капитализации!), а потери Сбербанка превзошли даже 90 % его капитализации. Жаловаться на судьбу в этом всеобщем обвале не стоит. Быть бы живу!
Любые экстремальные ситуации обычно дают много примеров, как не надо себя вести. В этой связи запомнился один очень хороший и интересный клиент, который обслуживался на тарифе «Личный брокер». Этот тариф был предназначен для ВИП-клиентов, имевших значительные денежные средства на своем брокерском счете. К таким клиентам прикреплялся личный аналитик, который рекомендовал те или иные действия — ЭТО покупаем, ЭТО продаем, а ЗДЕСЬ надо поставить стоп. Это было не управление, а только рекомендации, и клиент мог им следовать или же игнорировать. Наш интересный клиент был то ли владельцем своего бизнеса, то ли топ-менеджером и имел многомиллионный долларовый счет. То есть у клиента было все хорошо.
И вот перед самым началом кризиса, когда акции Газпрома были на максимумах и достигли отметки в 360 рублей, клиенту захотелось эти акции купить. Ну да, конечно, все аналитики пели хвалебные оды Газпрому и говорили, какой он хороший и перспективный. Мы клиента упорно отговаривали от этой затеи. И до поры до времени он нас слушал. Но потом акции Газпрома начали дешеветь, и когда их цена снизилась до 330 рублей, душа клиента не выдержала — он купил. На наши возражения, что цена может еще упасть, клиент бодро ответил, что у него денег много и если акции упадут, то он просто купит по более низкой цене.
Когда цена акций Газпрома упала ниже 300 рублей, мы позвонили клиенту и предложили продать акции и зафиксировать убыток. Наш мотив был следующий: на рынке все как-то не очень хорошо и снижение может продолжиться. Клиент сказал нам, что мы трусы и вообще напрасно нервничаем. Когда акции Газпрома опустились ниже отметки в 270 рублей, клиент уже сам позвонил нам и стал нас убеждать, что все хорошо, что акции Газпрома и раньше падали до отметки в 220 рублей и что если они и сейчас туда упадут (что очень маловероятно!), то он там как раз их еще и докупит.
И тут начался кризис. Акции Газпрома с грохотом полетели вниз, пробили отметку в 220 рублей за акцию и улетели еще ниже. Падение остановилось лишь на отметке 160 рублей. Через несколько недель после этого клиент уже не стал нам звонить и приехал в офис собственной персоной. Он был осунувшийся и бледный. Сказал, что не ест, не спит, не может принять ни одного толкового решения по бизнесу и думает только о Газпроме. Его вопрос был естественным: «Что мне делать?»
Наш ответ был таким же прямым и логичным — всё продавать! И он продал. И правильно сделал. Потому что неизвестно, смогли бы его откачать врачи, когда Газпром упал до 80 рублей и находился там в течение чуть ли не полугода. Вот такая грустная история. А ведь это был вполне адекватный человек с хорошим образованием, который все прекрасно понимал… Но вот только не делал того, что надо делать при инвестировании, — всегда еще до начала инвестирования определять для себя максимальный уровень потерь. И если этот уровень достигнут — фиксировать убыток.
Ну что делать — такова жизнь! А ведь Газпром и по сей день стоит в районе 160 рублей! И представляете, если бы он тогда не продал акции и сидел бы в них до сих пор? Мертвый груз, который еще к тому же и обесценивается от инфляции и снижения курса рубля к доллару. Поэтому никогда не бойтесь фиксировать убытки. Зафиксировав их в одном месте, вы развяжете себе руки, у вас появятся деньги для инвестирования может быть в гораздо более интересные активы, которые не только позволят отбить все убытки, но и получить прибыль. Ну а кризис — это не только убытки, но еще и возможности. Избитая фраза, о которой вспоминают многие. Но о возможностях — в следующий раз.